1 стр. из 1

Традиционно в канун Нового года наш журнал публикует интервью с одним из ведущих архитекторов нашего города, внесшим свой значимый вклад в формирование облика современного Петербурга. Сегодня мы беседуем с вице-президентом Союза архитекторов Санкт-Петербурга, генеральным директором ООО СПб ИА,  директором ЗАО «АМР», архитектором Олегом Сергеевичем Романовым.

— Олег Сергеевич, легко ли сегодня работать архитектору в городе?

— На мой взгляд, есть некоторые проблемы, и связаны они не с архитектурой, а с новой системой выделения участков.

Я имею в виду развитие новых территорий. К сожалению, сегодня существует опасность нарушения целостности городских ансамблей, поскольку система, построенная по новому Градостроительному кодексу, не позволяет в комплексе учитывать развитие разных территорий в едином ансамбле — разные лоты, разные владельцы участков. Для нас эта ситуация стала острой в рамках работы над проектом «IT-парка» на базе СПб ГУТ им. проф. М. А. Бонч-Бруевича. Из-за того что здесь разные владельцы лотов, может пострадать идея единого ансамбля. В советское время, когда разрабатывались так называемые ПДП (проекты детальной планировки), на градостроительном уровне закладывалась композиция территории, и на базе ПДП начиналось ее развитие. Сейчас эта «кусочность» чревата разобщенностью, отсутствием единой концепции развития территории.

Кроме этого, можно затронуть и такую тему, как наложение старых законодательных актов, связанных с передачей земли, на новые. Допустим, инвестору выделяется участок, он начинает работы, и вдруг при более глубоком изучении вопроса выясняется, что эта земля принадлежит какому-то колхозу, передана она была ему давно и в бессрочное пользование. Отсюда очередная сложность — затрудняется работа: когда в концепцию застройки вклинивается кусочек территории, принадлежащей другому владельцу.

Очень хотелось бы, чтоб были приняты серьезные решения, способствующие созданию нормальных городских образований. Очень тяжело сегодня находится в современных новостройках, чем-то напоминающих Лас-Вегас. Это удивительный город, он строился без генплана. Там кто успел захватить территорию, тот и строил, что хотел. Там весь архитектурный хаос компенсируется игорной темой. А что у нас? Честно скажу, к сожалению, не все архитекторы рассматривают градостроительную ситуацию в комплексе. Проектируют свой дом. А как он впишется в окружающую застройку?

К сожалению, не все проекты проходят через градостроительный совет, где его оценивают в ансамбле с окружающей застройкой. Но так бывает не всегда.

— Почему?

— Есть такое понятие — «заказчик».
И, как правило, крупные заказчики проходят по «зеленому коридору», минуя градсовет, хотя, наверное, зря…

Есть и положительные моменты, они касаются строительства в центре города. Правительство с помощью КГА выпускает специальное распоряжение, запрещающее так называемые историко-культурные экспертизы в зоне регулирования застройки. Это делается для того, чтобы не возникло сплошного высотного строительства, чтобы инвестор не использовал различные лазейки (на отступе от лицевого фасада) для «ухода» вверх. Ранее для каждой зоны была разработана максимальная высота здания в зависимости от его расположения.

И везде (кроме центральных зон) была приписка, что в случае историко-культурной экспертизы, которая может доказать, что здесь разрешено строить выше, можно было увеличивать высоту здания на 10 метров. Сейчас этого не будет и делается это, чтобы спасти самобытность панорамы нашего города.

— А как же «Охта-центр»?
— Это больная тема. Мы, естественно, Союз архитекторов, и не только питерский, но и российский, и международный — все выступаем против этой пресловутой башни, потому что она нарушает уникальную панораму города (об этом много говорили), главное, что здесь на первом месте исключительно амбиции «Газпрома». Ведь существуют архитектурные предложения гораздо меньшей высотности, которые укладываются в наш высотный регламент, а рабочих площадей в таких сооружениях запланировано даже больше, чем в пресловутой «кукурузе». И если, не дай Бог, этот центр будет построен, это будет огромнейшей ошибкой. И те люди, которые сравнивают это сооружение с Эйфелевой башней, они лукавят. Эйфелева башня — это конструкция, как наша 300-метровая телевизионная вышка. А здесь полнотелое сооружение, в котором будут находиться люди. Есть даже исследования, что при низкой облачности, а в нашем климате это не редкость, часть людей, находящихся на верхних этажах, будет отсечена от внешнего мира, а это психологически переносить очень тяжело.

К этому стоит добавить, что еще серьезно не рассматривались конструктивные вопросы, которые покажут, что затраты на это сооружение будут просто гигантские.

— Олег Сергеевич, сегодня много говорят о нарушении авторских прав архитекторов. Есть какие-нибудь шаги в решении этого вопроса?

— Этот вопрос остается по сей день открытым. Действующий градостроительный кодекс так же действует не на стороне архитекторов. Раньше заказчик не имел права по своему желанию менять архитекторов во время реализации проекта. Сейчас это случается, а в результате происходит обезличивание проекта и нарушение авторских прав. Характерный пример — вторая сцена Мариинского театра, проект Доминика Перро.

Я не буду касаться достоинств и недостатков этого сооружения, а остановлюсь на следующем: за Перро до сих пор не закреплены авторские права по этому проекту. Или такой показательный пример: во многих журналах печатают информацию об объекте, а про его архитекторов ни слова. Это тоже нарушение прав. И это сплошь и рядом. Я не говорю уже о таких нарушениях, как плата за использование архитектурных идей. Это зачастую происходит с частными заказчиками, особенно страдают архитекторы, занимающиеся коттеджами и квартирами. Бывает, что заказчик использует имя архитектора в своих целях. Так, один из наших домов на Крестовском острове был назван «Дом архитектора Романова», даже решетки на балконах были стилизованы под монограммы «Р». Только я от этого никаких дивидендов не получал…

Права сегодня нарушаются и по нынешней конкурсной схеме. Мировая практика такова: жюри архитектурного конкурса должно состоять на две трети из профессионалов. У нас этого нет. Некоторые конкурсы (та же самая башня, где в жюри было всего два архитектора, остальные отказались!) проводятся без необходимого количества профессионалов. А когда работы смотрят неспециалисты, первостепенную роль играют политика и амбиции. Вот это и есть нарушение авторских прав в самом прямом смысле.

Сейчас Центральный союз архитекторов направил в Думу предложения по совмещению международных и отечественных правил проведения конкурсов.

И еще. В любых цивилизованных странах правительство стоит на страже собственного рынка. Попробуйте вклиниться на канадский, германский, американский рынок — невозможно, только в случае победы в конкурсе. А у нас: приглашают зарубежных «гостей», а своих архитекторов мизер.

14 декабря прошел конкурс на проект жилого комплекса в Юнтолово, я там буду в жюри. Так вот из семи участников только один наш, остальные иностранцы. Или еще пример: конкурс на строительство аэропорта «Пулково-3». В нем участвовала только одна российская команда. Это тоже, я считаю, нарушение прав отечественных зодчих.

— Это скорее недооценка…

— Член Союза архитекторов Кудрявцев Александр Петрович, бывший ректор МАРХИ, ныне президент Российской академии архитектуры и строительных наук, присутствовал на «круглом столе», который проходил в рамках встречи Президента РФ с деятелями культуры. Когда он рассказал о сложившейся ситуации с конкурсами, В. В. Путин поинтересовался: «А что же вы не выигрываете?». Только о том, что российских архитекторов просто не допускают к конкурсам или они находятся в ничтожном меньшинстве, Президенту, видимо, не докладывают. Зачастую сами устроители конкурсов выдвигают такие требования, которые исключают возможность участия даже самых продвинутых отечественных архитекторов. Вот пример такого требования: наличие опыта застройки — не менее 2 млн. кв. м.

— К какому архитектурному стилю вы относите свои работы?

— Что касается кредо и архитектурного стиля, то как раз башни «IT-парка» в полной мере отражают стиль работы нашей мастерской. Мы вдохновляемся русским авангардом. И, если конкретнее, то супрематизмом, где главенствующую роль играет художественный образ, который реализуется в архитектурных решениях.

Сейчас мы строим два дома: один на Малом пр. П. С., где работы близятся к завершению. Мы назвали его «Иматра», там очень необычные эркеры, напоминающие стеклянный водопад. Другой дом, 25-этажный колосс на пр. Большевиков, получил имя «Красный октябрь».

Сейчас мы работаем над проектом Академии танца на базе театра Эйфмана на Петроградской стороне, работаем с Русским музеем, он наш давний клиент. Под площадью Искусств планируется создать некий подземный город. Не закончен до конца проект у Михайловского замка, реализован он только на 10%. Проблема одна — деньги. К сожалению, сегодня менталитет нашего бизнеса не дорос до уровня Морозовых, Мамонтовых, Щукиных...

Полная или частичная перепечатка материалов - только разрешения администрации!